Российские чиновники все увереннее говорят, что Луна становится приоритетом для нашей космической программы. Всерьез обсуждается строительство постоянной базы на поверхности спутника Земли. За комментариями по этому поводу мы обратились к Игорю Митрофанову — заведующему лабораторией космической гамма-спектроскопии Института космических исследований РАН. Он является одним из руководителей группы, определяющей места посадки лунных модулей и другие важные параметры экспедиции.

Безусловно, ближайшей целью в космосе должна быть Луна. Фактически это космический континент Земли. Я думаю, что в двадцать первом веке начнется его освоение. Будут лунные базы — так же, как сейчас действуют базы и станции в Антарктиде.

Есть ли у России технические возможности? Мы ведь дальше орбиты уже много лет не работали.

Возможности, конечно, есть. Напомню, что на Луне у нас работали два лунохода, мы доставляли оттуда грунт. Знания советских времен еще не утрачены, и то, что могли сделать наши предшественники, мы в силах воссоздать. Если Россия претендует на статус космической державы, она должна уметь летать в дальний космос. И то, что мы много десятилетий не летаем, — это просчет, который нужно восполнять.

В российской программе пока только два проекта по Луне: «Луна-Глоб» и «Луна-Ресурс». В каком они сейчас состоянии?

В начале этого года в концепции проектов произошли изменения, связанные с анализом неудачного запуска аппарата «Фобос-Грунт» — нашей последней попытки выйти в дальний космос. Специфика аварии в том, что аппарат мы потеряли не на неизведанных рубежах, а на рутинном участке полета. Уроки извлечены. На днях мы закончили испытания технологических образцов приборов посадочных модулей и скоро перейдем к комплексным испытаниям.

В 2015-м должна состояться посадка на Луну аппарата «Луна-Глоб», в 2016-м — исследование с орбиты, в 2017-м — посадка более тяжелого аппарата «Луна-Ресурс» в районе южного полюса. Фактически мы создаем такую рабочую лошадку для изучения и освоения Луны. Предполагается доставка грунта с лунного полюса и сравнение его с теми образцами, которые были доставлены в прошлом веке из районов умеренных широт. Обсуждается забор грунта с глубины около двух метров. Причем мы должны сделать это так, чтобы не потерять летучие вещества. Там может быть вода.

Эти аппараты разрабатывает НПО им. Лавочкина?

Да, первые два проекта. А в дальнейшем исполнитель может быть изменен на конкурсной основе: мы пытаемся избежать монополизации во всех областях.

Ранее предполагалось, что запуск аппарата «Луна-Ресурс» будет осуществлен индийской ракетой. Индия еще участвует в проекте?

Мы хотим и будем работать с Индией, но после изменения концепции решили, что запуск должен производиться российской ракетой. В обоих случаях носителем будет «Союз» с, вероятно, разгонным блоком «Фрегат». Мы сообщили индийским коллегам, что приглашаем их принять участие в миссии 17-го года, и они сейчас рассматривают вопрос о том, чтобы на спускаемый аппарат был установлен индийский луноход.

У НПО им. Лавочкина есть проект «Лунный полигон» — роботизированная развернутая база. Он еще обсуждается как следующий шаг?

Я принимал участие в обсуждении этого проекта. Это наша перспектива… В свое время я получил очень хороший урок того, как работал Королев. Он каждый проект пытался делать ступенькой к следующему. И концепция полигона — это то, к чему мы должны стремиться, реализуя нынешние проекты. Вот пример: на аппарате 2015 года установят радиомаяк, который будет работать даже после того, как сам аппарат свою деятельность прекратит. Когда мы выбираем места посадки, мы учитываем их потенциальную пригодность для дальнейшего развертывания инфраструктуры. И первый минимальный вклад в нее — эти радиомаяки. Если район посадки окажется интересным, туда уже можно будет доставить более тяжелый луноход для забора грунта. Потом туда придут роботы для энергетического обеспечения. Если мы увидим возможность добывать воду, то доставим автоматы для добычи воды и получения из нее кислорода и водорода… Так, постепенно, база будет расширяться.

Владимир Поповкин не так давно говорил, что пилотируемая экспедиция на Луну отправится только в том случае, если подтвердится наличие воды. Но ведь ваши исследования как раз и подтвердили это или я что-то неверно понимаю?

Я точно не могу сказать, что имел в виду Владимир Александрович. Мы ему докладывали о том, что видим воду на поверхности Луны: наш нейтронный детектор LEND, который сейчас летает на американском аппарате, показал, что в реголите кратера Кабеус около 5% воды. Затем туда ударил блок «Центавр» проекта LCROSS, и спутник подтвердил, что в вылетевшем от удара веществе есть вода. Поэтому, я думаю, Владимир Александрович говорил, что неизвестно, насколько эта вода доступна. Если это водяной лед, то все просто: берется реголит и выпаривается. Если это химически связанная вода, уже сложнее. Именно поэтому на аппаратах 2015–2017 годов мы подобрали приборы так, чтобы ответить на эти вопросы: сколько воды, в каком виде — это в некотором смысле геологоразведка.

Игорь Митрофанов – один из самых авторитетных специалистов по изучению планет. Например, под его руководством был создан детектор ДАН, который сейчас работает на Марсе. Фото: Павел Маркелов/ИДР/ИТАР-ТАСС

Не лучше ли сейчас вложить средства отрасли в разработку дешевых средств выведения на орбиту — например, в гиперзвуковые двигатели — и уже потом думать о лунных базах? Очень ведь это пока дорого.

Я изо всех сил пытаюсь бороться со стереотипом, что это дорого. Конечно, программу нужно формировать с учетом затрат. Необязательно устраивать лунную гонку, как это было в 60-е годы, когда запускали по несколько аппаратов подряд, стреляли ракетами, как из пулемета. Но давайте помнить, что первые проекты, о которых я говорю, стоят порядка 10 миллиардов рублей. А налогоплательщиков у нас порядка 100 миллионов. Если разделить, то получится около 100 рублей на человека. Если говорить об амбициях, то это смешные деньги. И важно еще понимать, что эти деньги не улетают на Луну. Они остаются здесь в виде инфраструктуры, рабочих мест, новых материалов.

Да, говорят, что даже безумно дорогая американская программа 60-х все равно окупилась благодаря появлению новых технологий.

Конечно! Все уже забыли, что, например, интернет — это один из продуктов программы «Аполлонов». Технология возникла естественным путем для нужд той программы. Я считаю, что нам надо объяснить наши цели налогоплательщикам. Если мы говорим, что Россия должна быть на передних рубежах космического прогресса, то это становится целью, а разработка аппаратов, технологий, материалов — средством достижения этой конкретной цели быть там, где может появиться новое знание. Сейчас вот вроде бы Луна никому не нужна, но к концу века может оказаться, что все начнут столбить там свое присутствие. Такое уже было с Арктикой, а сейчас так происходит с Антарктидой.

Если быть реалистами, граждане какой страны, скорее всего, окажутся первыми на Луне в ХХI веке?

Это вопрос мировоззренческий. Я считаю, что было бы очень правильно, если бы международная станция на южном полюсе Луны была бы следующим международным проектом после МКС. И тогда уже неважно, чья нога первой ступит на поверхность спутника.